откуда есть пошла та чудовищная разница между английским письменным и английским разговорным?


Всё началось с английского первопечатника Уильяма Кэкстона. Кентский торговец, проживший три десятилетия во Фландрии, увлёкся там печатным делом и в 1476 году вернулся в Англию, привезя с собой печатный станок и начал печатать разные книги. Был он, прежде всего бизнесменом, стремившимся продать как можно больше книг, так что печатал действительно много и всё, что под руку подвернётся, в том числе и сам переводил. Никакой устоявшейся орфографии английского языка в то время не было, так что Кэкстону пришлось её создавать самому, для унификации процесса и увеличения оборотов, в меру собственных скромных познаний.


Человек, покинувший Англию в юном возрасте и проведший большую часть жизни в иноязычной среде, он с самого начала ориентировался на то, как говорили и писали в Лондоне в его далёкой юности. Так что, как констатируют современные лингвисты, он "не учёл тех новых тенденций в системе английских фонем, которые уже ясно наметились в его время, и зафиксировал в своих изданиях то состояние системы звуков, которое имело место почти на полстолетия раньше". Может, милый консерватизм Кэкстона и не имел столь тяжёлых последствий, но он совершенно случайно совпал с поистине тектоническим сдвигом в английской фонетике, который именуется The Great Vowel Shift, то есть "Великий сдвиг гласных".
читать дальше
Как будто этого было мало, дополнительно сработало стремление Кэкстона к унификации. Например, в то время окончательно отмирало склонение в английском с закреплением окончания существительных на "е", которая при этом редуцировалась при чтении. Ну, Кэкстон и надобавлял "е" даже там, где его отродясь не было. И старый добрый английский "хауз" неожиданно стал оканчиваться на "е".

Так Кэкстон заложил базу, а последующие поколения книгоиздателей только чуток подправили на предмет ещё большего однообразия, например в случае –yng и –ing. Единственное серьёзное изменение в орфографии Кэкстона связано с латинизацией – и, разумеется, ещё больше отдалило написание от произношения. Благодаря нормандскому завоеванию, английский язык обогатился огромным количеством французских слов, имевших латинские корни. Просвещённых англичан XVI века очень печалило, что эти благородные латинские слова были так изуродованы полуграмотными дикарями. И они принялись вставлять недостающие буквы в такие слова, чтобы приблизить их написание к латинскому идеалу. Как и Кэкстон с "е", в своём раже они перегнули палку, наставляв лишние буквы и туда, где этого латинского идеала вовсе не было – так старый добрый английский "иланд" получил букву "с".
Кэкстон показывает типографию Эдуарду IV - картина 1851 года

Созданное совместными усилиями Кэкстона и латинизаторов XVI века чудище написания уже в веке XVIII имело весьма слабое отношение к произношению. Но сперва, как писали советские учебники "малая заинтересованность правящих кругов английского общества в распространении грамотности среди широких народных масс" способствовала консервации орфографии. antinormanist.livejournal.com/468633.htmlчитать дальше

Не пропатчили: как один маленький баг угробил 28 американцев

Вечером 25 февраля 1991 года, уже под самый конец операции «Буря в пустыне», на американскую авиабазу в саудовском Дахране свалился иракский «Скад». Вот, казалось бы, причём здесь округление дробей?

Ракета разнесла казарму 475-го отряда квартирмейстерской службы армии США, ответственного за очистку воды. Взрыв убил 28 человек — это пятая часть всех погибших американцев за всё время войны в Заливе. Ещё около сотни получили ранения.

читать дальше«Скад» был обнаружен радаром дежурной батареи зенитного ракетного комплекса Patriot, прикрывавшей Дахран. Ракету засекли… и ничего не сумели сделать. Осталось только наблюдать, как она валится на казарму.

Как выяснилось, вину за смерть 28 человек взял на себя софт зенитного комплекса.
Давай округлим это по-быстрому

Баг в нём был простой, как кирпич. Не баг даже, а математическая фича: разработчики и военные о ней знали, и все на неё плевали, как на чепуховину ничего не значащую.

Внутренний таймер ЗРК Patriot устроен как счетчик количества интервалов времени, прошедшего с момента включения системы. Длина такого интервала — 0,1 секунды. Чтобы перевести количество этих отрезков в секунды, его, понятное дело, нужно разделить на 10. Что для этого предложили разработчики? Естественно, умножить на 0,1.

В машинной арифметике деление часто подменялось умножением на обратное число, так было проще проектировать вычислительные устройства и работали они быстрее. Метод умножения на обратное число, к слову, стар, как сама математика: его применяли ещё в древнем Вавилоне.

Теперь вторая часть Марлезонского кодирования. Числа-то двоичные.

Точного представления десятичной дроби 0,1 в двоичном виде не существует — оно может быть только приблизительным.

Поэтому бодрые наследники древнего Вавилона из корпорации Raytheon вместо десятичного 0,1 загнали в систему двоичное число 0,00011001100110011001100. Оно немногим меньше требуемых 0,1 — примерно на одну десятимиллионную. Вот на это число радостно и умножили, полагая, что проблема решена.

Кодеры действительно были правы, когда клеили этот «лейкопластырь». При расчёте параметров движения цели система оперирует близкими значениями времени с единой и очень небольшой систематической погрешностью. Поэтому никаких проблем быть не должно. Ситуацию признали нормальной для использования в реальных условиях — и забили. В таком виде комплекс и приняли на вооружение в 1982 году.
Если вчера война

А дальше? Дальше Саддам Хусейн более не смог выносить собственной крутости в одиночку и решил поделиться ею с окружающими, захватив летом 1990 года Кувейт. Саддам пацан был мутный и дерзкий, но не папуас какой, а вполне упакованный. Имелись у него и оперативно-тактические ракеты, самостоятельно модернизированные, а также химическое оружие.

Весь этот арсенал создавал проблему. Потребовалось срочно переделывать батареи Patriot для Ближнего Востока, чтобы те могли перехватывать баллистические цели, идущие со значительной скоростью — 1700 м/с и больше. А это, считай, гиперзвук; и среди аэродинамических целей, под которые первые версии Patriot рассчитывались, такие скорости не встречаются. Им больше самолёты подавай или крылатые ракеты.
В общей сложности на театре военных действий было развёрнуто 33 батареи Patriot. В том числе 22 батареи со 132 пусковыми установками — в Саудовской Аравии; четыре (из них две американские и две датские с 26 пусковыми установками) — в Турции; а начиная с 19 января, дополнительные силы ПВО были развёрнуты и в Израиле. Всего территорию Израиля прикрывали семь батарей: две израильские, четыре американские и одна датская, с 48 пусковыми установками.

Raytheon начал спешно улучшать систему. И, как оно бывает, доулучшался. Некое кодирующее туловище невыясненного системно-аналитического образования придумало устранить баг с неточным определением 0,1 и написало новую процедуру умножения.

Это была хорошая новость, потому что погрешность удалось снизить ещё больше. Плохая новость состояла в том, что туловище, когда переписывало старый код, вставило вызов этой процедуры не во всех случаях, где требовалось. Кое-где остался старый расчёт времени.

Вуаля! В системе завелось ДВА внутренних значения времени, используемых при расчёте РАЗНЫХ параметров. Различие между ними накапливалось тем сильнее, чем больше времени прошло с момента включения.

Теперь погрешности в математике ЗРК уже начали что-то решать, но об этом никто не думал. Потому что штатные проверки комплекса после переделки показывали, что всё ОК. Согласно программе испытаний: «Пункт 1: включили систему. Пункт 2: выставили режимы. Пункт 3: всё работает. Пункт 4: выключили. Переходим к следующему разделу».

Но никто не проводил «endurance test»: проверку на длительное дежурство на одном месте да против скоростных целей. А оно и зачем, если Patriot — это мобильный войсковой ЗРК для прикрытия боевых порядков? На одном месте ему по всем наставлениям стоять не следует, в том числе, в интересах собственной выживаемости.

Первыми за аномалию в работе комплекса зацепились не в США, а в Израиле. Развёртывающиеся боевые порядки страна прикрывать особо не собиралась, а вот собственная территория Израиль интересовала. Ну и по причине обычной национальной запасливости.

У ЗРК Patriot нет своих собственных накопителей для «логов» работы, поэтому комплексам полагались внешние. Но в армии США накопители не любили. Ходило вполне обоснованное мнение, что их софт какая-то очередная вавилонская ключница делала, и накопители периодически вешают всю систему. Поэтому операторы американских ЗРК на Ближнем Востоке их обычно не подключали, а вот в ЦАХАЛе всё сделали по инструкции.
Какой шлемазл это сделал?

Первые иракские «Скады» стартовали в сторону Израиля 18 января 1991 года. Израильские офицеры, однако, нашли время отсмотреть «логи». Уже 11 февраля от них в США прилетел первый «багрепорт»: после нескольких часов непрерывной работы ЗРК наблюдается необъяснимый дрейф параметров при переходе от режима обнаружения к сопровождению цели.

Радар при работе «на сопровождение» смотрит во вполне определенную узкую область пространства, где должна быть цель — так называемую «Range Gate Area», RGA. А ракета «Скада» быстрая, и надо чётко понимать, где она будет на следующем такте работы. Положение RGA определяется опережающим расчётом в зависимости от координат и скорости цели. А эта математика прямо завязана на точный отсчёт времени. А время у нас отсчитывается… ну, вы уже видели, как.

И с каждым часом отсчитывается всё косячнее. Израильтяне увидели, что границы окна, обсчитанные на этом косячном времени, начали ехать. Цель уже не посередине RGA, а ближе к краю, за 8 часов смещение процентов на 20 от центра окна.

Прикинули и поняли, что уже после 20 часов непрерывной работы цель вылезет за пределы окна, и тогда комплекс вообще перестанет брать цели на сопровождение, даже если видит их на обзоре. А значит, не сможет и обстрелять.

«Да ну, фигня, — отмахнулись генералы в Штатах. — У системы нормальный аптайм всего несколько часов. Зачем её вообще держать включённой постоянно? Ладно, по мере сил всё пропатчим и заапдейтим».

Надо заметить, что софтину ЗРК Patriot за тот нервный период с осени 1990 года перепатчивали уже аж шесть раз. Причем в пожарном порядке: надо было обучить аппарат противостоять иракским «Скадам» и «Аль-Хусейнам», и какая-то идиотская проблема многочасовой работы никого не волновала. Тем более, что накатывался один такой патч пару часов минимум, и всё это время комплекс должен стоять мёртвым куском железа. Кому это надо прямо во время войны?

Но 16 февраля патч таки написали и начали помаленьку ставить на комплексы. 21 февраля военное начальство, испытав нехорошее предчувствие в области собственных кресел, дополнительно разослало дежурную инструкцию для операторов ЗРК. Она состояла из одной фразы: не держите систему включённой «слишком долго», а то будут проблемы с захватом цели.

Но сколько это — «долго» — до разъяснений не снизошли.

Потом, после Дахрана, начальство оправдывалось, что полагало такое мудрое руководящее указание достаточным: догадаются, мол, сами. И вообще, война уже кончалась, все немного подрасслабились.

… Дежурная батарея «Альфа», принадлежавшая батальону, что прикрывал авиабазу Дахран, на вечер 25 февраля 1991 года имела аптайм больше четырёх суток. За этот период накопленная ошибка составляла уже 0,343 секунды. Для баллистической цели типа «Скада» это означало смещение центра RGA почти на 700 метров относительно реального положения ракеты. И это при габарите самого RGA около 300 метров.

Проще говоря, собственный софт заставлял радар смотреть в гарантированно пустое пространство, и захват наблюдаемой в обзорном режиме цели не происходил.

Ракета «Скад» своё дело сделала.

А утром 26 февраля на Дахран приехали совершенно ничего не подозревавшие офицеры с накопителями. Они привезли… патч, исправляющий ошибку. Ну, просто по планам командования именно 26 февраля батарея «Альфа» должна была получить обновку. Раньше было никак: все борта на Ближний Восток забиты — всем что-то надо.

Борьба с дятлами

Дахранский «кейс» вошел во многие курсы по проектированию безопасных программных систем, некорректная работа которых может что-то сломать или кого-то убить.

Во-первых, если вы склеили софт слюнями, и он заработал, отдавайте себе в этом отчёт. Умейте видеть пределы прочности ваших заплаток.

Во-вторых, если ваш костыль не создаёт проблем сейчас, никто не поручится, что это навсегда. Побольше думайте о режимах, в которых система может работать, и поменьше — о тех, в которых якобы должна.

В-третьих, когда вы что-то исправляете в уже работающей системе, посмотрите на её устройство сверху и подумайте, как ваши действия отразятся на том, что она ДО ВАС делала ВРОДЕ БЫ нормально.

Только тогда ни один гуманитарный злопыхатель не посмеет сказать, что если бы архитекторы строили так, как программисты кодят, то цивилизацию угробил бы первый же залётный дятел.

Источнег знаний

Что-то это мне напоминает...